«Вести с полей». Экспедиция 2015 года

Инна Веселова, Любовь Голубева, Софья Куприянова,
Юлия Мариничева, Андрей Степанов

Фольклорно-антропологическая экспедиция
филологического факультета СПбГУ. Сезон 2015

В июле 2015 года фольклорно-антропологическая экспедиция филологического факультета СПбГУ под руководством И.С. Веселовой в составе трех групп работала в Мезенском и Лешуконском районах Архангельской области. Три команды не просто работали в отделенных друг от друга деревнях в соседних районах. Между ними практически не было транспортного сообщения (даже при большом желании дорога от одной к другой заняла бы один-два дня при удачном попадании на рейсовый Ан-2) и даже телефонная связь была затруднена. Лето 2015 года на Мезени выдалось на редкость холодным и дождливым. Если по дороге в экспедицию мы преодолевали Мезень по колесо в воде по насыпной дамбе, то в самую середину лета случился снег с нулевой температурой. Так эпическая формула из записывавшегося еще в середине ХХ века на Мезени и соседней Печоре былинного сюжета «Чурила Пленкович и Катерина» обрела свое воплощение в нашем реальном переживании:
Нападала пороха снегу белого,
Не во пору пороха, нынь не вовремя,
Да середка-де лета — о Петрова дни.

Всячески сочувствуя нашим собеседникам в их расстройстве по поводу теряемого на глазах огородного урожая и невозможности сенокоса, мы не могли эгоистично не радоваться наличию у них свободного времени для наших интервью. В результате нам удалось провести очень успешные полевые исследования. Мы записали около 200 интервью, сняли десятки часов видео и сделали тысячи фотографий.

>> все иллюстрации...
 

Географически наши группы обосновались в следующих деревнях и селах (по движению вверх по реке Мезень): в д. Козьмогородское Мезенского района (с выездами в д. Кильца, д. Погорелец, д. Мелогора, д. Бычье, д. Лампожня, д. Жердь, г. Мезень, д. Кимжа) работала группа в составе доцента кафедры истории русской литературы И.С. Веселовой, программиста-исследователя Кабинета фольклора А.В. Степанова, аспиранта Л.В. Голубевой, лаборанта А.А. Гавриленко, студентов Ю.С. Шаниной, С.Э. Месы, М.М. Евдокимовой, В.А. Краутман, С.Д. Веселова.

Работавшая в с. Койнас Лешуконского р-на Архангельской области группа под руководством профессора кафедры истории русской литературы С.Б. Адоньевой и аспиранта С.О. Куприяновой состояла из студентов Т.В. Кобелевой, Е.С. Нечаевой, В.Д. Павловой, А.А. Гальченко.

В деревне Белощелье Лешуконского района обосновалась группа под руководством старших преподавателей кафедры истории русской литературы Ю.Ю. Мариничевой и А.Ю. Балакина в составе студентов С.М. Маланиной, П.А. Степановой, В.В. Турчаненко, А.А. Поспеловой, а также профессионального оператора А. Скочиленко.

Мезенский район

В деревне Козьмогородское, одном из самых старых поселений на территории Мезенского района, впервые группа фольклористов СПбГУ побывала в 2007 году. Тогда мы познакомились с главой сельсовета Виктором Александровичем Обросковым, который и тогда и сейчас проявил большое участие в организации нашей работы и оказал нам неоценимую помощь. Также мы благодарны за неизменную поддержку секретарю сельской администрации Марии Геннадьевне Аникиевой, почтальону Ольге Васильевне Сиротинкиной, библиотекарю Яне Вячеславовне Чуркиной, директору Козьмогородской средней школы Лидии Леонидовне Щеблановой. Без их искреннего участия, отзывчивости и внимательности наша работа была бы значительно менее эффективной. Отдельную признательность за гостеприимство мы испытываем к нашим хозяевам — Надежде Георгиевне Кашуниной и Сергею Павловичу Власову. Многолетнее сотрудничество с библиотекарем д. Жердь Анной Алексеевной Чикиной и знакомство с библиотекарем д. Бычье Галиной Федоровной Резвой способствовало нашим полевым исследованиям, они организовали встречи с очень интересными людьми, вникали в цели и задачи работы. Мы также рады дружбе и постоянной поддержке со стороны ведущего специалиста Отдела по делам молодежи, культуре и искусству Анны Викторовны Крючковой.

В Козьмогородском нам удалось записать несколько рассказов о свадебном обычае «воровства блинов», испеченных невестиной божаткой на второй день свадьбы. В соревнование между невестиной и жениховской родней по доставке блинов и препятствию ей вовлекалась вся деревня, в ход шли силовые захваты, ложные клятвы, шпионские хитрости, а победа или поражение приводили к помнимым годами обидам или ликованиям. О «воровстве блинов» как элементе свадебного обряда собирала материалы и написала полевой отчет Ю.С. Шанина.

Мы расспрашивали об особенностях похоронного обряда и поминального стола, во время которого, как выяснилось, готовят несколько перемен рыбных блюд в последовательности, выстроенной по ценности пород рыбы от лещей до семги. Только для того, чтобы раздобыть столько рыбы для поминок, нужна была помощь большой родни. Описание вовлеченности деревенского сообщества в проведение похоронного и поминального обрядов составило предмет исследования В.А. Краутман «Похоронный обряд: участие родственников, соседей и односельчан».

Мы записали истории об установке обетного креста в деревне и благословении в «солныше» при проводах в армию. В июле мы стали свидетелями долгожданного возвращения бригады рыбаков с промысла камбалы в море. Это событие стало поводом расспросить о распределении улова, о проводах бригады, об угощении на берегу Мезени при отправке карбаса провожающих односельчан «кулебячками», испеченными семьей, отправляющей своих промысловиков в море, и о морских опасностях, оберегах, молитвах и обетных крестах на побережье Мезенской губы.

Лидия Леонидовна Щебланова чудесно рассказала нам волшебные сказки и позволила сделать видеозапись своего исполнения. Коллекции Фольклорного архива СПбГУ пополнились мифологическими рассказами (особенно про домовых и «шамоховок» — девок, которые «кажутся» мужчинам в лесу и заманивают их), традиционными лирическими песнями, частушками, заговорами, описаниями традиционной магии календарных обрядов (до сих пор тут «кудесят» на Святках, рассыпая золу от дома девушки к дому молодого человека, или колядуют по домам), пословицами и поговорками.

Общаясь с женщинами разных возрастов, мы заинтересовались тем, что они называли «именье». В результате на фото и видео мы зафиксировали «драгоценности» из бережно хранимых чемоданов и сундуков с вязаными варежками и гетрами мезенских и лешуконских узоров, материнских и бабушкиных платов, платков, шалей и полушалков. В процессе фотографирования и сопровождавших его разговоров мы понимали, что за каждым предметом скрывается история появления предметов в семье (даров на свадьбу, платы за лечение, получения в приданое) и наследования по женской линии. Наши собеседницы делились опытом овладения навыками узорного вязания, воспоминаниями о каждой паре варежек (от кого получена или кому предназначается) и переживаниями об утратах (старинного узора вместе с варежкой или материнской шали во время бедствий или пожаров).

Несколько дней группа поработала в деревне Погорелец, где побывала на Дне деревни — в Иванов день, где нас радушно встретили, за что мы благодарны старосте деревни Наталье Прокопьевне Ружниковой.

В деревне Бычье группа фольклористов в составе А.В. Степанова, С. Месы и Ю.С. Шаниной работала в течении 4-х дней. Хотя столь короткий срок работы не позволяет сделать полноценный обзор фольклора и ритуалов деревни, тем не менее, были получен ряд ценных данных, касающихся различных аспектов деревенской жизни. Отметим их наиболее яркие аспекты.

Информанты описали ряд обычаев, связанных с движением свадебного поезда, таких как: перекрытие дороги перед новобрачными и выкуп за дорогу; стрельба из ружей в момент, когда молодые подъезжают к дому — так называемое стрелебно, требующее очередного выкупа (алкоголем). Также был рассказан порядок проведения первого (у жениха), второго (у невесты) и третьего (баенного) дней свадьбы. Здесь можно отметить обычай связанный со свадебными блинами (обычай второго дня): блины приготовляет, прячет, сохраняет сторона невесты (конкретно, божатка), ищет, пытается похитить, чтобы получить выкуп, сторона жениха (обычай, распространенный по всей Мезени); рассказы информантов иллюстрируют акцентированную агональность и высокую степень эмоционального напряжения данной практики. В баенный день молодых отводят в баню, место этой бани дружки жениха стараются сохранить в тайне, чтобы предупредить всевозможные шутки со стороны сельчан (заливание двери, печной трубы и пр.). Втайне держалось и место первой ночи молодых, чтобы защитить их опять же от различных шуток. Также информанты рассказали нам об обязанностях дружки, божатки, дядюшки (крестного), порядке рассадки за свадебным столом и др.

Описывая родильный обряд, наши сбеседники поведали о различных практиках назначения крестных в советский период. Например, с этой целью родители передавали ребенка через стол паре — мужчине и женщине, которые, таким образом, становились, крестным и божаткой; желательно при этом, чтобы они были младше родителей. Божаткой можно было стать во время первого мытья ребенка: божатка покупала ребенка, давая матери монетку; в этой монетке пробивали отверстие и вешали ее на шею ребенку. Возможно, эта практика относится к обряду бабинья, который респонденты упоминали, но не смогли вспомнить подробно. Любопытно, что в случае, если ребенок часто болел, считалось, что божатка неправильная, и тогда ребенка можно было перекупить: снова совершалось мытье ребенка, и уже другая претендентка подавала свою монетку, становясь новой божаткой. Кроме того, наши собеседники рассказали о порядке и телесных техниках мытья ребенка: свекровь обучала молодку, моющая садилась на полок и клала ребенка себе на вытянутые ноги и т.д.

Вкратце информанты рассказали о календарных праздниках: святках (кудесение), Пасхе (качание на качелях, печение куличей и пр.), Вербном воскресенье (вербохлест: традиция хлестать вербушками домочадцев и скотину) и др., о практиках и правилах хождения к обетным крестам, которых в деревне и поблизости от нее три и с ними связано несколько преданий. Продемонстрировали местные жители и свой песенный репертуар, исполнив песни «Прялица-кокорица» и «Толокно».

Особо ценным материалом явилась запись похоронного и поминального обрядов, которую фольклористам удалось сделать во время посещения деревни. На момент приезда группы в деревне проходили похороны недавно скончавшегося мужчины. Хочется выразить признательность родственникам умершего за понимание наших профессиональных интересов, выказанное ими в столь сложной ситуации. Нам разрешили не только проводить съемку, а также фактически участвовать во всех этапах обряда. Участникам экспедиции удалось сделать видеозапись почти всего похоронного ритуала: прощание с покойным, вынос гроба, шествие похоронной процессии на кладбище, плач приглашенной причетницы по дороге на кладбище, сами похороны, поминальные действия у могилы. По возвращении в дом покойного был зафиксирован также весь поминальный обед с такими важными атрибутами, как состав и смена поминальных блюд (три мяса, три рыбы, шаньги, кисель), порядок рассадки за столом, организационные действия ритуальных специалистов и пр. На следующий день участникам экспедиции было разрешено записать и такое важное поминальное действие как относ «обеда» покойному. Чрезвычайно содержательными оказались и дальнейшие интервью на тему похоронно-поминальной обрядности как с участниками происходившего и с другими местными жителями. Еще раз хотим выразить благодарность родственникам покойного за чуткость и понимание: сыновьям Сергею Леонидовичу и Владимиру Леонидовичу Варфаламеевым, внукам Александру и Анастасии.

В д. Кильца Лидия Степановна Чупова встретила нас и проводила посмотреть строительство часовни в уже пустующей сейчас деревне Печище. Эта фраза «легко сказывается», но чтобы добраться до д. Кильца, нам потребовалось несколько лодок, трактор, хорошая походная экипировка и помощь почти десятка доброхотов. Но интервью с Ангелиной Павловной Чуповой, 1935 г.р., о повседневной религиозности, семейной жизни, женских обязанностях в праздники и будни, опыте одиночества и независимости своей жизни от государственных порядков стоило того.

В рамки краткого отчета не уложить впечатлений от Фестиваля северных мельниц в д. Кимже, где энтузиасты этих конструкций из Голландии и деревень двух соседних районов по реке Мезени умудрялись находить общий язык без особых лингвистических усилий в желании сохранить памятники и оживить их. Для этого, как понимали участники по ходу фестиваля, придется вспомнить, как выращивать ячмень, молоть его и печь выпечку по традиционным рецептам. Также только вкратце можно упомянуть поездку на праздник деревни Лампожня, которая подарила знакомство с Анной Николаевной Лебедевой. Наше общение задумывалось ею как мастер-класс по прядению, а превратилось в театр одного актера с импровизационным исполнением романса «Молодая пряха» под стук колеса самопрялки. Также мы исключительно признательны научному сотруднику Мезенского историко-краеведческого музея Людмиле Николаевне Окуловой за экскурсию и знакомство с фондами.

Лешуконский район

Группы фольклорно-антропологической экспедиции СПбГУ третий год работают на территории Койнасского сельсовета Лешуконского района. Успешности полевых исследований способствует поддержка, оказываемая со стороны главы администрации Койнасского поселения Елены Николаевны Михеевой.

Мы собрали материал по следующим темам: динамика и ход свадебного и похоронного обрядов, детский фольклор (колыбельные песни, игры), календарные праздники. Были записаны традиционные лирические песни, романсы, частушки.

Нам удалось присутствовать на репетиции концерта Койнасского хора «Рябинушка» и записать ее на видео. Люция Васильевна Богданова, Людмила Александровна Гольчикова, Дина Матвеевна Лешукова рассказывали о практике северного полихромного вязания, об обучении ему, показали свои изделия (рукавицы, носки, «голяшки»), пели колыбельные и рассказывали об обращении с детьми. Павлин Александрович Михеев и Иван Егорович Поташев поделились воспоминаниями о порядках жизни в колхозе, об охоте, правилах поведения в лесу, строительстве домов и изготовлении лодок.

Елена Павловна Красавина, автор дневников и воспоминаний, с которой мы с удовольствием общаемся уже второй год, в подробностях вспомнила свадьбу своей старшей сестры, которую она наблюдала в 1930-е годы. Это одно из самых ранних и детальных описаний свадебного обряда, которое мы зафиксировали в Койнасе. В ходе интервью было сделано интересное наблюдение: в качестве приданого невеста обязательно получала «одевальницу» — широкий меховой мешок, который снаружи был отделан тканью. Выяснилось, что дети и родители спали отдельно: дети спали на полу на оленьих шкурах под общей одевальницей. Как и прочие «собойные» вещи из приданого, постель была личным, неотделяемым имуществом женщины, распоряжаться которым имела право только она сама. Постель не входила в «обобществленную собственность» большой семьи.

В ходе экспедиции обсуждалась тема порядка и устройства общей семейной трапезы. Нас интересовал порядок застолья (кто готовил и распределял еду, негласные правила поведения), как был устроен свадебный и поминальный стол, как менялся рацион в течение года. Изменения в социальной политике внесли изменения в порядок традиционной трапезы. Так, в частности, с возникновением института общественного питания в деревне (столовых для колхозников, для детей в яслях, детских садах и школах) в домашнем застолье появляется индивидуальная посуда.

Библиотекарь Галина Федоровна Леус поделилась новыми материалами по истории села Койнас. Во время беседы с нею возникла тема политических репрессий во времена коллективизации. К сожалению, нам удалось найти очень мало информации по этому вопросу. Тема репрессий и преследований по религиозным, политическим и экономическим причинам в разговорах и рассказах о себе и истории семьи остается локусом умолчания.

Елена Павлиновна Михеева отлично знает историю дошкольного воспитания в селе. Ее воспоминания позволили понять, как менялись практики ухода за детьми, и обнаружить, что до сих пор традиция пения колыбельных является живой и актуальной. Так, из интервью с женщинами, которые работали в деревенском детском саду, выяснилось, что для того чтобы уложить детей спать, им исполняли колыбельные. Например, воспитательница, одна из жительниц села, вынуждена была петь одну и ту же колыбельную несколько раз, подставляя в нее имя каждого из своих подопечных. Таким образом, полевые наблюдения подтвердили теоретические выводы, полученные в результате анализа номинаций адресата в ситуации убаюкивания: имя ребенка является показателем, который позволяет связывать ситуацию исполнения текста с его содержанием.

 

Деревня Белощелье Лешуконского района, где работала группа под руководством Ю.Ю. Мариничевой, оказалась многолюдной. За две с половиной недели интенсивной полевой работы мы пообщались со многими жителями.

Алла Ивановна Николаева проводила нас до Юдиной (Иудиной) пустыни и обратно. Как рассказали нам местные жители, это святое место, которое они стараются посещать хотя бы раз в год. Юдина пустынь находится в 12 километрах от деревни Белощелье в чаще леса. По легенде, монах Юда (Иуда) основал тут скит Ущельского мужского монастыря, который был закрыт по указу Екатерины II. В настоящее время на месте предполагаемой могилы преподобного Иуды стоит обетный крест и часовня. Еще одно молебное место около деревни Белощелье — крест Якова Горевшего, брата Юды. Сейчас здесь также стоит обетный крест и небольшая часовня. Индивидуальные и коллективные религиозные практики стали предметом полевого исследования А.А. Поспеловой «Святые места деревни Белощелье».

Анна Арсентьевна Семенова свозила нас на рыбалку и показала схемы старинных узоров варежек, некоторые из которых она унаследовала от своей мамы и тети. Кроме того Анна Арсентьевна — потомственная рыбачка. Практически все женщины в ее роду (бабушка, мама, племянница и теперь уже внучка) умеют рыбачить. Общение с ней оказалось очень интересным, так как мы больше привыкли общаться с мужчинами-рыбаками, и узнать что-либо о женской рыболовной традиции мы практически не имели возможности.

Дина Даниловна и Адольф Васильевич Чурсановы провели экскурсию в старом деревенском доме 1930 года постройки, в котором сохранилась утварь того времени.

Мы попросили собраться участниц местного хора «Рябинушка» (руководитель — Галина Львовна Шашерина). И, хотя на встречу с нами пришли не все участницы (всего в хоре поют 12 женщин), мы послушали и записали традиционные лирические песни, такие как «Сидела Катюшенька поздно вечером одна», «Лучше бы я, девушка, у батюшки жила», «Между речками, между быстрыма», «Соловеюшко, парень молодой», хороводные и плясовые песни «У Егорья на горе», «Затопила Катя печку, сама по воду пошла», «Дуня в горенке ходила», «Выйду за ворота, посмотрю далёко», «Эх, шел солдат с похода, зашел солдат в кабак» и др., романсы «Вянет-пропадает красота моя», «Шли солдаты, солдаты из похода» и др.

В результате работы в д. Белощелье мы собрали самый разнообразный материал. Помимо традиционных фольклорных жанров (колыбельные песни, паремии, описания свадебных и похоронных обрядов) нам удалось записать истории о повседневной жизни деревни. Особенно интересной показалась практика справедливого дележа улова местными рыбаками. Мужчины рассказали, что при дележе рыбы один из компаньонов назначается куковать, то есть выкрикивать имя того, кому достанется та или иная порция улова. Разговоры с охотниками, их рассказы и охотничьи истории дали возможность В.В. Турчаненко написать полевой отчет «Медведь как персонаж фольклорной устной прозы». И надо сказать, что этот персонаж куда интереснее, чем просто герой сказки о животных. Он воспринимается охотниками и всеми деревенскими жителями как равный, а иногда и превосходящий по интеллекту «коммуникант», и нет человека в деревне, а тем более в лесу, который пренебрежительно отозвался бы о настоящем, в отличие от мифологического лешего, «хозяине леса».

Красивой и интересной нам показалась практика ношения и передачи платков. Практически каждая местная женщина в Белощелье имеет большую коллекцию головных платков и полушалков, которые они собирают в течение всей жизни и «завещают» своим родственницам (дочкам, молодкам, внучкам), а также просят потом раздать на своих похоронах. Особенно впечатлила коллекция Анны Ивановны Семеновой, которая насчитывает около 40 разных платков. Как оказалось, ношение платков являлось «легализованной» практикой украшения девушек и молодых женщин, так как любые другие формы украшения, например, косметика или короткие стрижки, осуждались старшими деревенскими женщинами.

Кроме того мы продолжили интересоваться деревенскими техниками тела. И хотя в этом году нам не удалось поучаствовать в деревенском сенокосе, воспоминания и рассказы местных жителей о своем опыте оказались новыми сведениями об этой сложной практике.

Особенно ценным явилось то, что самые интересные интервью, а также походы в Юдину пустынь и к Якову Горевшему, репетиция хора «Рябинушка», разговоры местных жителей в магазине и на почте и многое другое были записаны на профессиональную камеру (около 60 часов видеозаписи), что может стать отличным иллюстративным материалом.